ПАРАНОЙЯ

[Sam]

Мы появились на свет ради этой игры. Нас вырастили и воспитали для того,
чтобы мы один раз приняли в ней участие. Для кого или для чего проводится
игра? Никто из нас не знал ответа на этот вопрос. Зато мы знали правила. С
самого детства нам вдалбливали их в головы. И каждый из нас знал, что
должен победить, так как победитель получает все, а проигравшие - ничего,
кроме скорой смерти. И еще мы знали, что никто из нас не мог отказаться от
участия.

* * *

К этому дню меня готовили всю жизнь. Не только меня, нас всех. И хотя никто
не знал заранее, когда он настанет, все знали, как это будет. А все
оказалось очень просто, и даже трепета в душе не было.
В зале, где мы собрались, было душно и шумно. Здесь уже были многие, я
кивал, приветствовал, протискивался сквозь толпу. Потом остановился у стены
и принялся ждать, говорить сейчас мне ни с кем не хотелось. Ведь каждый
знал, что если он выиграет, то остальные... Остальных не будет. Хотя
находились хитрецы, которые сговаривались, объединялись и надеялись вырвать
победу одну на двоих, а то и на троих. И каждый надеялся на победу.
Я тоже надеялся, потому смотрел на остальных, как на покойников. Покойники
заполнили зал, покойники входили, а точнее уже втекали рекой, покойники
разговаривали и шутили, покойники молча стояли и хмуро озирались по
сторонам. Ну, пусть они еще не умерли, но если я выиграю, их смерть не за
горами. А раз так, то о чем я могу с ними говорить? И как вообще я могу с
ними говорить? Ведь их не будет, а я получу все.
Зал заполнился и переполнился. Здесь были все: все, кого я знал близко, и
все, кого я плохо знал или не знал вовсе. Здесь были совсем молодые и
успевшие пожить, мудрые и кретины, красавцы и уроды. Здесь были все. В зале
стало невыносимо душно, воздух наполнился запахом потных тел. А потом дали
старт, и игра началась.
Я даже сообразить ничего не успел, как толпа ринулась в непомерно узкий
проход. Кто-то пронзительно заорал в экстазе, кто-то тихонько всхлипнул,
раздавленный в лепешку. Меня подхватило и понесло вперед, я даже двигаться
не мог. Внезапно меня обуял страх. Я испугался быть раздавленным. Я
старался не дышать. Я потерял все ощущения, кроме паники, которая уже
витала над толпой.
Именно эта паника, этот страх заставили меня бежать, нестись вперед.
Вперед! Я не заметил, как это произошло, но совершенно неожиданно оказался
впереди. Мелькали стены коридора, прыгали в бешеном темпе. Коридор
поворачивал неожиданно резко, угрожая ударить очередной стеной. Я продолжал
бежать, я радовался, что вырвался вперед. И я продолжал бояться. Правда,
теперешний страх был вызван не боязнью быть раздавленным, а боязнью
потерять свое первое место в этой бешеной гонке.
Совсем рядом, сзади, раздалось надсадное дыхание. Я не рискнул оглянуться,
только чуть покосился в ту сторону. За мной несся Минька-косорылый. Кличку
он получил за неказистый вид, а имя... Я поднажал, теряя мысль, притормозил
на очередном повороте и помчался дальше. Сзади донесся шлепок и сдавленный
хрип. Минька не вписался в поворот, и его размазало по стене.
Почему-то мне вспомнилось, что косорылым назвал его именно я. И даже не
потому, что он был особенно уродлив, а потому, что в детстве он навешал мне
по шее. А еще я вспомнил его имя: его звали Михаил.
Звуки погони снова стали настигать меня, и я прибавил ходу. Я должен быть
первым. Я и так первый, так что теперь уступить тем более нельзя. Я вырву
эту победу!
И я победил. Когда меня уже почти настигли, когда сил уже не осталось,
когда я упал, огляделся, с ужасом видя, что оказался в тупике и бежать уже
некуда, тогда я понял, что победил. Странная, однако, эта штука - победа.
- Кто? - услышал я отдаленный, будто отгороженный от меня стеной тумана,
хриплый от дикой гонки голос. - Кто?
- Не знаю, - ответил другой. - Я первый раз видел этого парня. Повезло
ему.
- Это еще вопрос, кому повезло, - мрачно усомнился первый. - Он переиграл
нас, но что останется в нем от него самого? Он будет меняться теперь, пока
полностью не изменит своей сущности. А потом он даже не сможет вспомнить,
кем был. Победитель ничего не получает, а только теряет. Так чего в этом
хорошего?
- Я склонен не согласиться хотя бы потому, что он будет жить, а мы умрем. И
потом, чего же ты рвался к этой победе, если победитель ничего не получает?
- удивился второй.
- Инстинкт, - тоном знатока сообщил первый. - У нас это в крови, мы с этим
рождаемся. К тому же в нас это всю жизнь вдалбливают, готовят к игре. Он
победил, я проиграл. По идее, мне должно быть плохо, но я не жалуюсь, я
прозрел. Я получил то, чего нет у него - знание. Я понял, как устроен этот
мир.
- Допустим, - усмехнулся второй. - И что? С этим знанием и подохнешь...
Они говорили еще долго, а я лежал, пытался отдышаться и слушал. И не верил
тому, что слышал, но они оказались правы. Я действительно стал другим,
совсем другим, я перестал быть собой, став частью чего-то большего. Я не
знал, плохо это или хорошо, я знал, что так должно быть, так было всегда,
так стало теперь. Я победил в игре, я потерял себя, и я получил все, хоть и
не знал, что значит это "все".
А через девять месяцев я родился.


P.S. Пришло по мылу, автор мне неизвестен.